Неточные совпадения
Чаще всего называют дружбу бескорыстным чувством; но
настоящее понятие о ней до того затерялось в людском обществе, что такое определение сделалось
общим местом, под которым собственно не знают, что надо разуметь.
— Теоретически, а не практически, как я увидал. Суд имеет целью только сохранение общества в
настоящем положении и для этою преследует и казнит как тех, которые стоят выше
общего уровня и хотят поднять его, так называемые политические преступники, так и тех, которые стоят ниже его, так называемые преступные типы.
Когда
общее веселье перешло в сплошной гвалт и мельница превратилась в
настоящий кабак, Привалов ушел в свой флигель. Он тоже был пьян и чувствовал, как перед глазами предметы двоились и прыгали.
Такая отвлеченность отрицает, что политика есть творчество и искусство, что
настоящая, большая историческая политика требует особых даров, а не механического применения
общих мест, большей частью невпопад.
— Это было для Верочки и для Дмитрия Сергеича, — он теперь уж и в мыслях Марьи Алексевны был не «учитель», а «Дмитрий Сергеич»; — а для самой Марьи Алексевны слова ее имели третий, самый натуральный и
настоящий смысл: «надо его приласкать; знакомство может впоследствии пригодиться, когда будет богат, шельма»; это был
общий смысл слов Марьи Алексевны для Марьи Алексевны, а кроме
общего, был в них для нее и частный смысл: «приласкавши, стану ему говорить, что мы люди небогатые, что нам тяжело платить по целковому за урок».
В это блистательное время Марья Гавриловна жила с матерью в *** губернии и не видала, как обе столицы праздновали возвращение войск. Но в уездах и деревнях
общий восторг, может быть, был еще сильнее. Появление в сих местах офицера было для него
настоящим торжеством, и любовнику во фраке плохо было в его соседстве.
Описанные в
настоящей и трех предыдущих главах личности наиболее прочно удержались в моей памяти. Но было и еще несколько соседей, о которых я считаю нелишним вкратце упомянуть, ради полноты
общей картины.
Во время перерыва, за чайным столом, уставленным закусками и водкой, зашел
общий разговор, коснувшийся, между прочим, школьной реформы. Все единодушно осуждали ее с чисто практической точки зрения: чем виноваты дети, отцы которых волею начальства служат в Ровно? Путь в университет им закрыт, а университет тогда представлялся единственным
настоящим высшим учебным заведением.
Это было первое
общее суждение о поэзии, которое я слышал, а Гроза (маленький, круглый человек, с крупными чертами ординарного лица) был первым виденным мною «живым поэтом»… Теперь о нем совершенно забыли, но его произведения были для того времени
настоящей литературой, и я с захватывающим интересом следил за чтением. Читал он с большим одушевлением, и порой мне казалось, что этот кругленький человек преображается, становится другим — большим, красивым и интересным…
В церковь я ходил охотно, только попросил позволения посещать не собор, где ученики стоят рядами под надзором начальства, а ближнюю церковь св. Пантелеймона. Тут, стоя невдалеке от отца, я старался уловить
настоящее молитвенное настроение, и это удавалось чаще, чем где бы то ни было впоследствии. Я следил за литургией по маленькому требнику. Молитвенный шелест толпы подхватывал и меня, какое-то широкое
общее настроение уносило, баюкая, как плавная река. И я не замечал времени…
Таково
общее впечатление комедий Островского, как мы их понимаем. Чтобы несколько рельефнее выставить некоторые черты этого бледного очерка, напомним несколько частностей, долженствующих служить подтверждением и пояснением наших слов. В
настоящей статье мы ограничимся представлением того нравственного растления, тех бессовестно неестественных людских отношений, которые мы находим в комедиях Островского как прямое следствие тяготеющего над всеми самодурства.
Если же
общее согласие не получено, то частному лицу предоставляется спорить, доказывать свои предположения и, наконец, — отказаться от всякого участия в том деле, о котором
настоящие правила признаны им ложными…
Так Мыльников ничего и не сказал Кожину, движимый своей мужицкой политикой, а о поручении Фени припомнил только по своем возвращении в Балчуговский завод, то есть прямо в кабак Ермошки. Здесь, пьяный, он разболтал все, что видел своими глазами. Первым вступился, к
общему удивлению, Ермошка. Он поднял
настоящий скандал.
Не знаю
настоящим образом, до какой степени это объяснение, совершенно справедливое, удовлетворило Пушкина, только вслед за этим у нас переменился разговор, и мы вошли в
общий круг.
Лиза порешила, что окружающие ее люди—«мразь», и определила, что
настоящие ее дни есть приготовительный термин ко вступлению в жизнь с
настоящими представителями бескорыстного человечества, живущего единственно для водворения
общей высокой правды.
— Помилуйте, господа, я-то тут при чем! — удивлялся Тетюев. — Я, конечно, сочувствую вам и готов помочь вам всеми силами, потому что
настоящий цезаризм касается и меня как представителя земства. Я должен внести свою лепту в
общее дело, но ведь вы являетесь в качестве заводских служащих, как же я к вам пристану?
Вероятно,
настоящие министерские кризисы происходят при менее торжественной обстановке, Майзель, Вершинин и другие тетюевцы тоже переживали самые тревожные минуты в ожидании решительного момента, причем повторялась избитая психологическая истина, что
общее волнение возрастало вместе с уверенностью в успехе.
— Ты, кажется, уж давненько живешь на заводах и можешь в этом случае сослужить службу, не мне, конечно, а нашему
общему делу, — продолжал свою мысль генерал. — Я не желаю мирволить ни владельцу, ни рабочим и представить только все дело в его
настоящем виде. Там пусть делают, как знают. Из своей роли не выходить — это мое правило. Теория — одно, практика — другое.
Вдруг, точно ветер, пугливо пронеслось по рядам одно торопливое короткое слово: «Едет, едет!» Всем как-то сразу стало ясно, что наступила
настоящая, серьезная минута. Солдаты, с утра задерганные и взвинченные
общей нервностью, сами, без приказания, суетливо выравнивались, одергивались и беспокойно кашляли.
Прерогативы власти — это такого рода вещь, которая почти недоступна вполне строгому определению. Здесь
настоящее гнездилище чисто личных воззрений и оценок, так что ежели взять два крайних полюса этих воззрений, то между ними найдется очень мало
общего. Все тут неясно и смутно: и пределы, и степень, и содержание. Одно только прямо бросается в глаза — это власть для власти, и, само собой разумеется, только одна эта цель и преследуется с полным сознанием.
Я охотно допускаю, что, например, в
настоящую минуту, не найдется ничего предосудительного в том, что зрелых лет мужчина интересуется рабочим вопросом… на Западе; но ведь причина этого благополучного отношения заключается не в самой непредосудительности факта, а в том, что
общее правило"как посмотреть"случайно приняло менее суровый характер.
Хотя он еще долгое время, как юнкер младшего класса, будет носить
общее прозвище «фараон» (старший курс — это господа обер-офицеры), но из него уже вырабатывается
настоящий юнкер-александровец.
Я явился сюда, единственно чтобы протестовать против замышляемого предприятия, для
общего назидания, а затем — устранить себя от
настоящей минуты, которую вы, не знаю почему, называете минутой вашей опасности.
Общий ужас встретил этот ответ, за исключением, впрочем, камер-юнкера, который, кажется, знал это прежде и в
настоящем случае довольно равнодушным тоном проговорил вполголоса гегельянцу...
— Принимая какое-нибудь бремя на себя, надобно сообразить, достанет ли в нас силы нести его, и почти безошибочно можно сказать, что нет, не достанет, и что скорее оно придавит и уморит нас, как это случилось с Людмилой Николаевной, с которой я не допущу тебя нести
общую участь, и с
настоящей минуты прошу тебя идти туда, куда влекут твои пожеланья…
В голове пожилого господина бродили мысли, призрачные, как эти мглистые тучи… Обрывки прошлого, обрывки
настоящего и туманная мгла впереди. Все громоздилось в голове, покрывало друг друга.
Общий фон был неясен, зато отдельные мысли выступали порой так раздражительно ярко, что однажды он сказал громко...
Образованные люди высших классов стараются заглушить всё более и более выясняющееся сознание необходимости изменения
настоящего строя жизни, но жизнь, продолжая развиваться и усложняться в прежнем направлении, усиливая противоречия и страдания людей, приводит их к тому последнему пределу, дальше которого идти нельзя. Такой последний предел противоречия, дальше которого идти нельзя, есть
общая воинская повинность.
Играла машина, ревели и визжали полоротые медные трубы, трескуче бил барабан, всё это орало нарочито сильно, и казалось, что приказчики, мастеровые, мелкие чиновники, торгаши все тоже, как машина, заведены на веселье, но испорчены внутри, во всех не хватает
настоящего, простого человечьего веселья, люди знают это и пытаются скрыть друг от друга свой
общий изъян.
Правда, двор был не обгорожен, и выпущенная с крестьянских дворов скотина, собираясь в
общее мирское стадо для выгона в поле, посещала его мимоходом, как это было и в
настоящее утро и как всегда повторялось по вечерам.
Он сравнивал себя тогдашнего и себя
настоящего; ничего не было
общего, кроме нити воспоминаний, связывавших эти два разные лица.
Вся эта немногосложная и ничтожная по содержанию сцена произошла на расстоянии каких-нибудь двух минут, но мне показалось, что это была сама вечность, что я уже не я, что все люди превратились в каких-то жалких букашек, что
общая зала «Розы» ужасная мерзость, что со мной под руку идет все прошедшее,
настоящее и будущее, что пол под ногами немного колеблется, что пахнет какими-то удивительными духами, что ножки Шуры отбивают пульс моего собственного сердца.
Алена Евстратьевна подхватывала похвальные слова братца и еще сильнее заставляла краснеть смущенную Феню, которая в другой раз не полезла бы за словом в карман и отделала бы модницу на все корки; но
общее внимание и непривычная роль
настоящей хозяйки совсем спутывали ее. Отец Крискент хотел закончить этот знаменательный день примирением Гордея Евстратыча с Зотушкой, но когда хватились последнего — его и след простыл. Это маленькое обстоятельство одно и опечалило о. Крискента и Татьяну Власьевну.
Чай прошел в самой непринужденной дружеской беседе, причем все старались только об одном: чтобы как можно угодить друг другу. Отец Крискент торжествовал и умиленно поглядывал на Татьяну Власьевну, выглядывавшую в своем шелковом темно-синем сарафане
настоящей боярыней. Гордей Евстратыч, в новом городском платье, старался держаться непринужденно и весело шутил. Когда подана была закуска,
общее настроение достигло последних границ умиления, и Нил Поликарпович еще раз облобызался с Гордеем Евстратычем.
— Смирр-но! — загремел фельдфебель. В подтянувшееся каре вошли ефрейторы и батальонный командир, майор — «Кобылья Голова»,
общий любимец, добрейший человек, из простых солдат. Прозвание же ему дали солдаты в первый день, как он появился перед фронтом, за его длинную, лошадиную голову. В
настоящее время он исправлял должность командира полка. Приняв рапорт дежурного, он приказал ротному...
Из этого разговора Егорушка понял, что у всех его новых знакомых, несмотря на разницу лет и характеров, было одно
общее, делавшее их похожими друг на друга: все они были люди с прекрасным прошлым и с очень нехорошим
настоящим; о своем прошлом они, все до одного, говорили с восторгом, к
настоящему же относились почти с презрением.
Мы теперь и понять друг друга не можем, между нами теперь нет уже решительно ничего
общего ни в прошедшем, ни в
настоящем!
Ни до чего нет дела: ни до влияний на
общее настроение в
настоящем, ни до отражений в будущем.
Глядя в лицо его напряженным взглядом, она искала опоры для себя в словах его и слышала в них что-то
общее с тем, о чем она читала в книгах и что казалось ей
настоящей правдой.
Оправдание мое, однако же, проще, нежели можно ожидать с первого взгляда. Прежде всего, не эти люди и не эти явления сообщают
общий тон жизни; а потом — это не люди, а жертвы, правдивая оценка которых, вследствие известных условий, не принадлежит
настоящему.
Один из управителей, еще молодой господин, с жирным лицом и каким-то остановившимся взглядом, выглядывал
настоящим американским плантатором; другой, какой-то безыменный немец, весь красный, до ворота охотничьей куртки, с взъерошенными волосами и козлиной бородкой, смахивал на берейтора или фехтовального учителя и, кажется, ничего
общего с заводской техникой не имел.
Настоящий трактат ограничивается
общими выводами из фактов, подтверждая их опять только
общими указаниями на факты.
Монологи и разговоры в современных романах немногим ниже монологов классической трагедии: «в художественном произведении все должно быть облечено красотою» — и нам даются такие глубоко обдуманные планы действования, каких почти никогда не составляют люди в
настоящей жизни; а если выводимое лицо сделает как-нибудь инстинктивный, необдуманный шаг, автор считает необходимым оправдывать его из сущности характера этого лица, а критики остаются недовольны тем, что «действие не мотивировано» — как будто бы оно мотивируется всегда индивидуальным характером, а не обстоятельствами и
общими качествами человеческого сердца.
Живопись с нашей
настоящей точки зрения мы должны разделить на изображение отдельных фигур и групп, живопись, изображающую внешний мир, и живопись, изображающую фигуры и группы среди ландшафта, или, выражаясь
общее, среди обстановки.
Ему показалось даже, что слеза блеснула в тусклых взорах Олсуфия Ивановича; он поднял глаза и увидел, что и на ресницах Клары Олсуфьевны, тут же стоявшей, тоже как будто блеснула слезинка, — что и в глазах Владимира Семеновича тоже как будто бы было что-то подобное, — что, наконец, ненарушимое и спокойное достоинство Андрея Филипповича тоже стоило
общего слезящегося участия, — что, наконец, юноша, когда-то весьма походивший на важного советника, уже горько рыдал, пользуясь
настоящей минутой…
Возвратясь домой (Бенни жил в редакции, где все в это время заняты были обстоятельствами ужасного бедствия), Бенни разделял
общее мнение, что вредных толков, распространяющихся в народе о том, что Петербург поджигают студенты, скрывать не следует, а, напротив, должно немедленно и энергически заявить, что такие толки неосновательны и что, для прекращения их, полиция столицы обязана немедленно назвать
настоящих поджигателей, буде они ей известны.
Не высказав никакого определенного мнения, Бржесский советовал мне съездить в Федоровку, где Елена гостит в
настоящее время, и постараться
общими силами развязать этот гордиев узел.
Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «В
настоящее время, когда в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в
настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель
общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу существах горестное сознание своих пороков и слезное в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать
общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею народного движения в
настоящее время, когда в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
Но как будет это? Как именно — принадлежит будущему. Мы можем предузнавать будущее, потому что мы — посылки, на которых оснуется его силлогизм, — но только
общим, отвлеченным образом. Когда настанет время, молния событий раздерет тучи, сожжет препятствия, и будущее, как Паллада, родится в полном вооружении. Но вера в будущее — наше благороднейшее право, наше неотъемлемое благо; веруя в него, мы полны любви к
настоящему.
Змея мечет банк; игра, холодно начинающаяся с логических
общих мест, быстро развертывается в отчаянное состязание; все заповедные мечты, святые, нежные упования, Олимп и Аид, надежда на будущее, доверие
настоящему, благословение прошедшему — все последовательно является на карте, и она, медленно вскрывая, без улыбки, без иронии и участия, повторяет холодными устами: «убита».
Любопытно проследить, как это случилось, и мы не отказываемся, по мере возможности, когда-нибудь серьезно заняться этим вопросом. Но теперь выскажем лишь несколько
общих замечаний, нужных для
настоящего предмета нашей статьи.